От Binance до кабмина: чего ждать от Жаслана Мадиева на посту министра ИИ

Назначение Жаслана Мадиева министром искусственного интеллекта и цифрового развития с одновременным получением статуса вице-премьера стало одним из самых обсуждаемых кадровых решений осени. Эксперты называют этот шаг стратегически оправданным, но отмечают, что прошлый опыт Мадиева в сфере цифровых активов оставляет вопросы. Корреспондент BAQ.KZ разбиралась, какие задачи ставит перед новым министром Президент, какие риски видят эксперты и чего ждать Казахстану от появления отдельного ведомства по искусственному интеллекту.

Политическая логика назначения

В сентябрьском Послании Президент Касым-Жомарт Токаев фактически предвосхитил кадровое решение.

"Чтобы стать частью нового технологического уклада, потребуется перестроить всю систему государственного управления c многократным повышением ее прозрачности, эффективности, человекоцентричности. Поэтому считаю, что на базе действующего профильного министерства нужно образовать Министерство искусственного интеллекта и цифрового развития, которое должен возглавить специалист в ранге заместителя премьер-министра", – сказал Глава государства.

По словам политолога Таира Нигманова, это не просто очередная реформа в структуре Правительства, а сигнал: внедрение искусственного интеллекта в экономику и госуправление становится приоритетом на государственном уровне. Статус вице-премьера позволит новому министру напрямую влиять на работу других ведомств, что критически важно для масштабного внедрения технологий.

"Искусственный интеллект ускоряет процессы в науке, промышленности, инфраструктуре, помогает минимизировать ошибки и повышает эффективность", – считает Нигманов.

По его мнению, ключевая ценность ИИ в том, что он принимает решения, исходя из прагматичных данных, а не из человеческих интересов или связей. Это особенно важно для Казахстана, где сохраняются низкий уровень доверия в обществе, коррупционные факторы и кадровая некомпетентность.

"Глава государства видит в искусственном интеллекте инструмент, способный устранить эти слабые звенья. Машина не имеет связей, семьи или личных интересов. Она обезличена и потому вызывает больше доверия к предлагаемым решениям. У ИИ нет цели личного обогащения или протекционизма", – поясняет политолог.

Сферы применения могут быть самыми разными – от управления водными ресурсами и инфраструктурой до оптимизации бюджета. Нигманов приводит пример с социальной помощью: сегодня государство нередко выделяет деньги даже тем, кто в ней не нуждается. Искусственный интеллект способен анализировать огромные массивы данных и предлагать адресные решения, исключающие массовые траты "впустую".

"Человек не способен одновременно проанализировать столь объемные данные. Госаппарат тоже ограничен в возможностях и для подобных задач его пришлось бы бесконечно раздувать. Искусственный интеллект решает эту проблему", – говорит эксперт.

Он напоминает, что в мире идет гонка за самые совершенные технологии ИИ. Лидируют США и Китай, вкладывающие в разработку "неприличные суммы". Страна, которая отстанет сейчас, рискует навсегда закрепиться в роли догоняющей.

"Это отставание в развитии искусственного интеллекта будет только увеличиваться. Мы в принципе видим, насколько сейчас увеличивается разница в экономике и технологических прогрессах между странами, у которых уже есть в тяжелой индустрии развитая наукоемкая экономика и которых ее нет. Искусственный интеллект будет мультиплицировать отставание – технологическое, экономическое и управленческое", – говорит Нигманов.

Именно поэтому, считает политолог, создание отдельного Министерства искусственного интеллекта и повышение его главы до уровня вице-премьера выглядит логичным и оправданным шагом.

Скепсис и критика

Однако оптимизм разделяют не все. Председатель Национальной ассоциации блокчейн Даурен Карашев называет создание отдельного ведомства оправданным шагом, но указывает, что по факту речь идёт не о принципиально новом органе, а лишь о переименованном старом министерстве.

"Я предполагал, что будет создано самостоятельное Министерство искусственного интеллекта, которое не будет зависеть от Министерства цифрового развития. По факту оказалось, что это то же самое министерство, просто к названию добавили пару слов. От этого эффекта, на мой взгляд, не будет. Нужно было создавать именно отдельное ведомство искусственного интеллекта – и в этом случае назначение Мадиева выглядело бы более логичным. В сфере цифровых активов он не преуспел: всего лишь 3% оборота в Казахстане находится в легальной зоне, а 97% остаётся в "серой". Это можно оценить только как провал", – отметил Карашев.

По его словам, в цифровых активах деятельность Мадиева не принесла ощутимых результатов, что поднимает вопрос и о его новой роли.

Дополнительные сомнения вызывает и траектория карьеры: работа в Министерстве цифрового развития, затем в компании Binance – субъекте регулирования, а теперь возвращение в качестве министра и вице-премьера.

"В соответствии с законом о противодействии коррупции здесь возникает вопрос конфликта интересов. Я не знаю, как его после Binance одобрили на должность министра – это на совести депутатов, которые голосовали за него", – подчеркнул эксперт.

Карашев также считает, что наряду с министерством в стране необходимо создать парламентский Комитет по цифровым вопросам.

"Количество комитетов в Мажилисе законом не ограничено. И здесь важно, чтобы депутаты были с реальным бэкграундом – из сферы кибербезопасности, информационной безопасности или стартапов, а не случайные люди, которые провели пару законов и называют себя цифровыми депутатами. Отсутствие опыта напрямую влияет на качество законов", – сказал он.

Эксперт выразил надежду, что у Мадиева получится проявить себя в сфере искусственного интеллекта.

"Искусственный интеллект – это иная сфера, принципиально отличная от цифровых активов. Здесь у него может появиться шанс показать иные качества и, возможно, добиться положительных результатов. Однако исходя исключительно из его прошлой работы в области цифровых активов, ожидания остаются сдержанными. Позитивных результатов я не вижу. Наоборот, работа была крайне слабой. Это мое субъективное мнение. Не исключено, что в более вдохновляющем направлении он сможет сосредоточиться и проявить себя эффективнее, но на данный момент оценивать его можно лишь по результатам в сфере цифровых активов – и эти результаты трудно признать удовлетворительными", – отмечает Карашев.

Что дальше?

Таким образом, назначение Мадиева отражает сразу два тренда: стремление Казахстана встроиться в мировую гонку ИИ и одновременно – необходимость найти новую точку для укрепления доверия к госаппарату через "обезличенные" алгоритмы.

Будет ли новый министр эффективным проводником этой стратегии или повторит ошибки из сферы цифровых активов – вопрос, на который ответит только практика. Но очевидно, что впервые в истории Казахстана искусственный интеллект становится не просто технологией, а политическим приоритетом на уровне Правительства.

Также мы писали, чем запомнился период работы Гани Бейсембаева в должности министра просвещения и кто такая Жулдыз Сулейменова.